Сегодня выпал первый снег. Он опускался на город, на пляж, тихо, бесшумно, будто покрывая все одеялом, замораживая, погружая в вечный холодный сон, прямиком до весны. Снег кружился мягкими крупными хлопьями и погружал в детство, когда считаешь, будто снежинки - маленькие феи и на своих крыльях они несут с собой зиму.
Он начал падать внезапно, без ветра, без бурь. Просто белый порошок стал покрывать землю. Будто кто-то там наверху разорвал подушку с синтепоном и все это просыпалось вниз. Это было красиво.
Температура опустилась ниже ноля, ближе под вечер, застав жителей Аркадии Бэй немного врасплох. Макс даже не думала, что нужно будет опасаться прихода первых звоночков зимы. Поэтому сейчас она грела руки своим дыханием, которое вырывалось из лёгких белым паром, выносят из не тела углекислый газ и такое нужное тепло. Она стояла на остановке и ждала автобус, потому что снова задержалась в этом книжном магазине, где листала литературу по фотографии. Макс делала так в последнее время слишком часто, забывая про все и надеясь ускользнуть от реальности. Этой реальности.
Она стояла минут пятнадцать, и уже хотела было позвонить Хлое, надеясь, что не отвлекает её от каких-то очередных безрассудных идей, как из-за угла она увидела свет фар, а после и жёлтый автобус, местами в ржавчине, пахнущий бензином и оставляющий после себя облако выхлопов. Водитель, как всегда, улыбался, приветствуя пассажиров, которых было немного в поздний час.
Макс достала наушники, включила музыку и посильнее натянула рукава кофты на ладони, чтобы согреться хотя бы немного. Кожаные сидения не добавляли тепла, а скорее забирали его, нещадно и слишком жадно.
Академия была погружена в темноту, куталась в ауру таинственности, освещаясь несколькими фонарями и словно светилась от белого покрова. Это завораживало, на такое можно было смотреть слишком долго, если бы на ней не было только кофты, футболки, да нелепой шапки. И почему она не послушала Джойс, которая говорила, что пора доставать вещи теплее, чем флисовая кофта? Хоть Макс её и слишком любила, чтобы просто так отказываться поносить подольше. Тем более, что половину осени она и вовсе пропустила.
Надеясь, что никого она в такой час не встретит, Макс бесшумно шла по направлению к общежитию, всматриваясь в стены академии, будто видела их впервые. У неё было такое чувство, будто она порой открывала для себя все новое и новое. Или вспоминала старое. Слишком много всяких реальностей, которые перемешались в голове и порой не хотели отделяться друг от друга, сливаясь в одну, ты, в которой она жила сейчас. В окне её комнаты мягко и еле различимо горел свет. Неужели она не выключила лампу, когда уходила? Она знала, что такое возможно, она стала рассеянной в последнее время. Возможно, даже слишком, но врачи ей сказали, что так-то возможно в первое время. На только улыбалась, думая, что и так твой была, ей не привыкать. Разве может быть ещё хуже? Да. Но не совсем смертельно.
Тихо открыть дверь, подняться по лестнице, проскользнуть в её крыло, пройти мимо дверей других студенток. Главное не попасться на глаза Чейз и её свиты, ей не хотелось трепать себе нервы. Ей хотелось скинуть холодные вещи и забраться в кровать. Ей хотелось просто лечь и ни о чем не думать, если такое возможно будет. Ей хотелось провалиться в глубокий сон, потому что завтра был выходной и можно было хоть целый день пролежать под одеялом, никому до этого не будет дела. И этот план казался для Макс идеальным, тем самым, что достоин мирового признания и немедленного осуществления.
Она открывает комнату ключом и немного вздрагивает от того, что в самой комнате не тепло, как она ожидала. Холодный воздух проникает через приоткрытое окно. Неужели она и его забыла закрыть? Наверное, пора что-то делать со своей рассеянностью. Но она подумает об этом завтра, потому что сейчас ей хочется добраться до источника тепла. Она поворачивается и видит рядом с кроватью мужские вещи, брошенные небрежно, явно снятые с целью скорее оказаться в кровати. Красный бомбер слишком знаком, пусть рядом и валяется красный незнакомый шарф. Она его поднимает и подносит к лицу, вдыхая запах. Конечно же, он кашемировый, тёплый, пахнущий дорогим парфюмом. Лишь бы передать то, что он принадлежит Прескотту. Пусть и валяется на полу хипстерской комнаты Колфилд.
Она находит глазами под одеялом фигуру, мигну спящую. Нейтан выглядит, словно кукла. Прекрасная фарфоровая кукла, неживая, но до безумия притягательная. Даже не видно, как он дышит, от чего ощущение того, что он неживой только усиливается. Она не хочет с этим разбираться. Он таков спокойный, когда спит, без этой морщинки на лбу, которая появляется, когда он хмурится, или злится. Без напряжённых лицевых мышц. Просто подросток, обычный. Уставший. Как и она.
Макс закрывает комнату, собирает его вещи, складывает на диван, чтобы они не валялись бесформенной кучей. Закрывает окно, наконец-то снимает с себя одежду, оставаясь в нижнем белье. Ей даже не хочется искать пижаму, потому что старую она с утра бросила в стирку. Она слишком устала, и ничего страшного не будет, если она поспит ночь без неё. Она ложится под одеяло, прямо рядом с ним, слишком уставшая, чтобы думать на счёт того, хорошо это, или плохо. В конце концов, они друг другу немного больше, чем посторонние люди. И не в первый раз они будут спать рядом друг с другом.
Они умещаются на ее небольшой кровати даже слишком хорошо, потому что оба худые и много места им не надо. Она чувствует тепло, ни ещё недостаточно, потому что сама холодная, сама напоминает фарфоровую куклу. Она дотрагивается до его руки пальцами, случайно, ненамеренно. И чувствует, как он вздыхает громче, чем обычно. Она не хотела бы его разбудить.