его не было неделю. буквально не было. он исчез, уступив свое тело другому, неконтролируемо, без собственного согласия. ослабший и вымотавшийся очередным ритуалом, в котором понадобилось в этот раз куда больше сил... и всё ради чего? чтобы в очередной раз выполнить свою часть сделки, а после оказаться в клетке в собственном же теле.
Рэймса это бесит. невозможность сопротивляться чему-то более могущественному. бессилие, с которым он существовал эту проклятую долгую неделю, после которой — заново учиться оживать и контролировать себя. но что казалось первостепенно важнее — очиститься, любыми способами. он провалился сразу во всё: душ, медитации, крепкий алкоголь в наивной надежде смыть или заглушить воспоминания и знание о том, что в нем был кто-то другой. омерзительное ощущение, от одной только мысли хочется найти способ выскребсти всё изнутри. пожалуй, будь он одной из тех ведьм из старых страшных сказок, которые могли снимать свою кожу — он непременно бы устроил большую стирку.
но хуже всего в его ситуации — это неизвестность. вернется ли он в следующий раз или навсегда себя потеряет? сколько в нем еще внутренних сил и энергии, которые задерживают его здесь? именно задерживают. он даже уже не верит, что у него есть хотя бы малейший шанс победить, но бороться он точно собирается до конца. иначе какой в этом всем смысл? что-то, ради чего он еще жив; точно должно быть. в затуманенном мозгу появляются смазанные образы, стоит ему начать вновь об этом думать, но растворяются так же скоро, как сознание самого чернокнижника под действием любимой настойки и закуренных трав.
для него теперь каждое возвращение — это почти что жизнь заново. реальная возможность сделать то, до чего не доходили руки, не было времени или настроения. возможность вновь провести время с Доёном — едва ли не последний человек [вампир], с кем у Рэймса еще остались неплохие отношения. какие-либо отношения.
к нему-то он и рвется почти сразу же, как возвращает себе себя. когда собственная кожа не вызывает столько отвращения, когда вновь не страшно смотреть в зеркало, в котором в своих же глазах больше не замечаешь чужого взгляда. Рэймс тратит еще семь дней на то, чтобы замаскировать все следы своего проклятия, чтобы не вызывать подозрений и вопросов. чтобы внимательному и пытливому взгляду не за что было зацепиться. так проще. так хотя бы не приходится вновь об этом вспоминать.
он облачается во всё черное, потому что знает, что этот цвет ему идет больше всего. старается, потому что Доёна задобрить хочется с первых же секунд — знает, что тот будет опять злиться. но Рэймсу это даже нравится. когда Ли злится — он становится особенно горяч.
агентство встречает всё теми же лицами и знакомой атмосферой и от этого ощущения даже настроение улучшается. словно, как долго бы его ни было, здесь всегда всё будет как прежде знакомо. постоянство — вот, о чем думает Рэймс, каждый раз оказываясь на пороге, наверное именно поэтому у него к этому месту особое отношение. ну, и вампир всему виной тоже.
он привычно и по-хозяйски врывается в его кабинет, но не производит ожидаемого эффекта: внутри не оказывается никого. стопки бумаг, папки, педантичный порядок, в который, Рэймс помнит, нос свой лишний раз лучше не совать; не то, чтобы ему и впрямь это было интересно. удобный стул гостеприимно отодвинут и чернокнижник без стеснений его занимает, закидывая ноги на широкий стол. шальную мысль сбросить всё с него на пол и встретить Доёна совсем в другом виде спугивает резко распахнувшаяся дверь, в которой показывается знакомый профиль.
— скучал? — слегка охрипший, но довольный голос звучит как только их взгляды встречаются. он расплывается в улыбке, сцепляя с важным видом пальцы перед собой, словно это он контролирует ситуацию; и даже чуточку, самую малость, не надеется, что Доён будет груб. но бровь игриво в ответ ему всё же дергает вверх. вдруг сработает?

он впивается в него взглядом, словно может так его ощупать физически. у Рэймса руки нестерпимо чешутся от желания к Доёну прикоснуться: хотя бы сжать пальцами эти надутые губы, выдающие его обиду быстрее, чем вампир успевает её спрятать. чертовски мило. от такого хочется схватиться за сердце и признаться, в очередной раз только себе, насколько он в нем глубоко и сильно. но о таком вот так спустя две недели отсутствия и не скажешь. о таком Рэймсу вообще сложно было когда-либо говорить.
он не ожидал теплой встречи, даже наоборот, был уверен, что его сразу прижмут в гневе к какой-нибудь из поверхностей; тайно надеялся, если быть точнее. но Доён держит дистанцию, пользуется возможностью на него не смотреть и вовсе игнорировать все его взгляды и намеки, и это Рэймса почти не задевает.
— да брось, всего две недели! — попытка сохранить легкость рушится о чужие слова и Рэймс бы вскинул руками от негодования, но сидит для этого маневра слишком неудобно. а после и вовсе приходится резко вскочить, умудрившись на сбить ботинком настольную лампу, когда Ли резко разворачивается и уходит.
— Доён! куда ты без меня, подожди, — он выбегает следом на всех парах, едва не сталкиваясь с сестрой вампира, но вовремя её огибая; хотя он почти уверен, что избежала столкновения с ним именно она. он успевает девушке подмигнуть, прежде чем догнать Доёна уже на улице.
с каких пор в нем столько рвения работать вне офиса??
— что там в заповеднике? зачем тебе туда? — Вонг еще в офисе среагировал на название, но там все рвущиеся наружу вопросы просто не дали ему задать. какого черта он там забыл? почему именно он именно туда? теперь оставлять Доёна не просто не хочется, а категорически нельзя — он просто не умеет проходить мимо Рэймса, значит и здесь вляпается с точностью в двести процентов. чернокнижник кожей ощущает, что придется вмешаться. или же потом его спасать.
попытка заглянуть через чужое плечо заканчивается тем, что Рэймс ударяется подбородком о чужое, по-настоящему каменное, плечо — Доён как раз в этот момент поднял руку, чтобы поймать такси. Вонг страдальчески и демонстративно стонет от боли, хватается за свое лицо, но не спешит отодвигаться от вампира, чтобы оставаться в стратегически важной близости к чужому уху.
— какой жестокий, сразу распускаешь руки, — он избегает повторного маха чисто на интуиции, словно бы знает наверняка, что от него попытаются отмахнуться. колдун, прижимая руку к подбородку, перемещается и становится прямо перед вампиром, настойчиво привлекая к себе внимание, которого его так стараются лишить.
— ответь хоть на один вопрос, я всё равно не отстану, — на его лице ни напускных страданий, ни улыбок — только прямой требовательный взгляд человека, вдруг резко уставшего от этих игр. показывать свое волнение или заинтересованность именно в этих листках не хочется, но Рэймсу не дает покоя то, что их там уже ждет. таких совпадений же не бывает, верно? заповедник не маленький, там вполне может затеряться много вещей, или людей, никак друг с другом не пересекающихся. ему бы хотелось, чтобы оно так и было.
но Доёну лучше бы его успокоить.

ему хватает самообладания, чтобы не закатить глаза на услышанную информацию и сдержать вздох досады. это всё охуенно плохая шутка не то судьбы, не то кармы — вопрос только в том, кто из них это в итоге заслужил. то как они сталкиваются, в каких условиях и при каких стечениях обстоятельств — каждый раз вызывает у Вонга ухмылку и тихое, но ликование: они либо наказание друг для друга, либо спасение. и черт его разберет, какая чаша весов перевешивает. ему хочется думать о лучшем, но к своим двум стам годам он убедился лишь в том, что чудес, в их мирском и простом понимании обычными людьми, не существует. всегда замешана магия или проклятия. и, что самое забавное, в обоих случаях вполне может быть замешан колдун.
пока Доён задумчиво зачитывает записанную, видимо, его сестрой сводку событий, Рэймс не сдерживает ухмылки. потому что вампир явно сам понятия не имеет, во что ввязался из-за импульсивного порыва сбежать от чернокнижника и теперь ему предстоит в этом разбираться; а еще потому, что сбитый с толку Ли слишком милый. опять. черт возьми, Рэймсу иногда кажется, что однажды по вине этого мужчины у него действительно откажет сердце. нельзя так поступать с теми, кто еще жив. нельзя одним своим видом вызывать у других столько чувств.
его демонстративная холодность только приманивает чернокнижника: ему хочется нарочно быть рядом, еще ближе, чтобы вампиру было некуда деваться; хотя тот при желании может избавиться от него в один миг. и то, что Доён ничего для этого не предпринимает для Рэймса становится тем самым зеленым сигналом, развязывающим руки.
он едва успевает за торопящимся сбежать от него вампиром — вновь приходится играть на опережение, потому что ждать его явно никто не собирался. Рэймс эти правила игры усвоил и принял и даже почти согласен по ним играть, пока ему позволяют быть рядом. правда, чаще всего, его на такие игры хватает ненадолго и он сразу же начинает перетягивать одеяло на себя. сейчас с этим медлить тоже не хочется.
— так и есть, он все силы из меня вытянул, — Рэймс даже не собирается врать и отмалчиваться, отвечает так спокойно и легко, словно не догадывается, что именно имеет в виду Доён; слишком очевидно, но отчего-то не хочется его переубеждать. подыгрывать чужой ревности проще, чем начинать разговор о темных сделках и демонах, о которых в такси в целом лучше не распространяться, к тому же, у чернокнижника на это совершенно нет сил. слишком много нужно рассказывать, слишком много тратить энергии и времени, а ведь вместо этого можно просто побыть вместе. рядом. то, что ему было нужно столько времени и чего не хотелось бы лишаться лишними откровениями.
— видишь? ты помогаешь мне исцеляться, — он пользуется моментом замешательства и бесцеремонно и настойчиво ловит Доёна за руку, переплетая их пальцы и совсем едва добавляя магического свечения для полноты эффекта. светло-голубой свет едва заметен в их сцепленных руках, но Рэймс словно обманывает и сам себя, ощущая, как лишь от одного касания к вампиру он наполняется энергией и силами; словно бы вновь оживает по-настоящему.
— тебе не нужно туда ехать, — Рэймс нарочно садится к нему в пол оборота, не отпуская ладони, чуть крепче её сжимая. — мы можем поехать куда-угодно, к черту заповедник, Доён, давай проведем этот день вместе. поедем к тебе, — он не может не попытаться изменить их маршрут, сманить прочь от неприятностей, о которых нельзя говорить. о которых не хочется говорить. потому что кажется, что чем меньше Доён о нем знает, тем ему же самому лучше; даже будучи вампиром, он с тьмой сталкивается явно меньше, чем приходится Рэймсу. и отвести его от этой своей стороны хочется как можно дальше. будто бы тогда сохраняется эта иллюзия на их долго и счастливо. или хотя бы на просто быть рядом?

ему нравится наблюдать за Доёном, в каком бы настроении ни был вампир — всегда слишком идеальный. невозможно не задаваться вопросами, каким же он был при жизни. когда твое сердце еще не остановилось и было полно сил, ты был таким же? каждая проскальзывающая эмоция по совершенному лицу, движение губ или бровей — так же гипнотизировало? Рэймс не стесняется падать в него каждый раз всё глубже, теряясь в чужой красоте и уходя с головой в собственные чувства. разглядывать и любоваться, не скрывая этого ни на мгновение. к нему чернокнижника тянет магнитом и ему совершенно не хочется сопротивляться; разве что в некоторых случаях, когда лишний раз лучше не показываться. но это так чертовски тяжело.
жадный взгляд скользит по чужому лицу, замечая каждое микро движение. обидчиво сжатые губы откликаются каким-то подобием вины где-то в глубине души, но у Рэймса с этим всегда было до смешного глухо: толстокожесть его вечно спящей совести не пробить такой, пусть и прекрасной, но мелочью. он знает, что неправ, но ничего с этим не делает и вряд ли это изменится. его устраивает всё, как есть сейчас, без лишней драмы. пока Доён позволяет ему вот так находится рядом — его всё будет устраивать.
— работа, — он морщится недовольно, не то на чужие слова, не то словно защитной реакцией на чужую упертость. этот спор становится бессмысленным и к досаде Вонга — он здесь проиграл. думать о том, что это всё же подстава от судьбы за все его выходки, колдуну не хочется, поэтому он решает следовать за вампиром, куда бы тот ни пошел. главное только иметь возможность вот так его касаться, как сейчас, чуть сжимая чужую ладонь своей. — значит едем работать.
потому что идти ему всё равно уже некуда и не к кому.
потому что он с тем, с кем хочет быть.

оставшееся время поездки они провели в тишине, погруженные в свои мысли. чернокнижник весь путь гадал, разбирая различные варианты того, чем это может для них обернуться — в конце концов, не так уж часто вампиры попадают под удары его магии. в какой-то степени это даже показалось ему... интересным? внезапный незапланированный эксперимент, который при этом он может сам контролировать — в своих силах он даже не сомневается. пугает Рэймса лишь одна мысль: насколько Доён ему действительно доверяет?
— ты когда последний раз здесь был? ориентируешься? — Вонг вновь заглядывает через чужое плечо, в этот раз смотря уже на карту заповедника — как только они прибыли на место, вампир вновь переключился на поставленную задачу. колдун, пока что, может только догадываться и надеяться, что пути этих двух дел не пересекутся, поэтому собирается играть роль лишь сопровождающего. помощи от него Ли точно может не ждать. он даже задумался, на несколько коротких мгновений, какова вероятность помешать ему в целом и сможет ли вампир схватить его руку? эта мысль оказалась слишком заманчивой, но опасной: при их шатких отношениях в этот момент Рэймс рискует всё значительно испортить. хотя, ему кажется, что это случится в любом случае.

но пока...
пока что он просто ждет. и планирует действовать по ситуации, в надежде, что его реакция окажется быстрее, чем у вампира.
вдруг ему удастся его грамотно отвлечь?

— иногда я так рад тому, что ты не умеешь читать мои мысли, — ему кажется чем-то невозможным сдерживать сейчас улыбку; Доён сталкивается с ним взглядом и Рэймс бесстыдно ему подмигивает. с этим вампиром хочется играть в кошки-мышки, нарочно подкидывать ему приманки, цеплять и отвлекать его от чего-то более важного. а еще слишком часто хочется быть с ним честным и искренним, что для Рэймса по-настоящему непозволительная роскошь; остается только играть намеками, хотя от правды он всё равно убежит слишком быстро, даже если Ли подойдет к ней вплотную. — тебя безумно хочется заманить в какое-нибудь укромное место.